Ночь обнимала город мокрыми лапами, а воздух настолько пропитался влагой, что казался осязаемым туманом. Боул долго стояла в тени мрачного корпуса заброшенной фабрики, вслушивалась, как дождь выстукивает мелодию вечной сырости по железной крыше старого здания. Убедившись, что опасность миновала, она взглянула на часы и быстрым шагом направилась по своему маршруту – время неумолимо таяло.
Перекрёсток казался безлюдным, но Боул по привычке бросила по сторонам пару косых взглядов и выругалась: и она, и город промокли насквозь. В луже под её ногами отражался жёлтый глаз светофора, а над блестящей сталью трамвайного пути нависала громадина костёла, смутно проступая в темноте стрельчатыми окнами. Внезапный всплеск тревоги заставил её резко обернуться. Некоторое время она пристально всматривалась в призрачные тени под фонарями, мимо которых только что прошла. Потом её лицо вновь скрыл край зонта, и она двинулась навстречу жёлтому пятну света.
Скользкая брусчатка вдоль трамвайного рельса сменилась не менее скользкими камнями мрачного переулка. Проход между домами, узкий и тёмный, казался бесконечным. Здесь она замедлила шаг, а когда глаза немного привыкли к темноте, то решительно направилась в глубину переулка, а уже там свернула в проходной двор.
Через пару сотен шагов она остановилась под каменной аркой, где обшарпанные стены по обе стороны были испещрены надписями, граничащими с безумием и чёрной магией. Внезапно почувствовала, как вспотела левая ладонь, обхватившая рукоять зонта.
От массивной колонны у выхода на скудно освещённую улицу отлепилась плотная тень, кашлянула.
– Проклятый дождь, – сообщил охрипший мужской голос. Он прозвучал тихо, но с явными нотками недовольства. – Надо было фляжку прихватить, а то от этой сырости уже плесень в лёгких завелась.
Женщина тоже обошлась без приветствия. Сложила зонт и осторожно выглянула из-за угла. Затем махнула рукой:
– Время!
Держась в глубокой тени деревьев, мужчина пробежал за ней до следующего квартала, затем пересёк улицу, скрываясь за припаркованными машинами. Перед дверью в многоквартирный дом он выступил на первый план, достал из кармана связку отмычек.
– Что ты с ней сделаешь? – звенящим шёпотом поинтересовался он, нащупывая ногтем личинку замка. – Скажешь пару слов или… сразу?
– По обстоятельствам, – Боул зловеще усмехнулась. – В любом случае, радости по поводу нашего внезапного визита мы точно не дождёмся.
– Готово, – удовлетворённо выдохнул Патрик. Обернулся вместе со скрипом двери. – Ставлю сотню, что разговора не получится.
– Принимается, – согласилась она. – Я за тобой в двух шагах.
Они бесшумно двинулись мимо лифта к лестнице…
Айрин провела замутнённым взглядом по комнате, недоумённо моргнула: на спинку кресла, будто бы для просушки, аккуратно наброшен плащ, а рядом полураскрытый зонт. Чьи?!
Включился телевизор, разбрасывая по комнате синие сполохи. Она ошеломлённо уставилась на осколки аквариума, обрывки фотографий…
– Логар, твою мать… – ошеломлённо выдавила она из себя мгновенно осипшим голосом. – Что здесь произошло?!
Диктор рассказывал о котировках валют.
Тогда она покрутила головой по сторонам и попыталась протереть глаза. Что-то помешало это сделать. Она на миг замерла, а потом изумлённо уставилась на наручники.
– Что за…
Айрин наморщила лоб. Она совершенно не помнила, чтобы позволила проделать с собой нечто подобное. Логар вообще-то не увлекался мазохизмом, предпочитал классику. Да и она особо не стремилась к экспериментам.
За спиной раздалось лёгкое покашливание.
– Логар! – хрипло позвала она и, выворачивая локти, позвенела наручниками. – Сволочь такая… сними браслеты…
– А вот это вряд ли получится, – произнёс кто-то странно знакомым голосом.
Айрин вытянула шею, заглядывая через плечо. Сквозь похмельный дурман рядом с телевизором проявилось неизвестная мужская физиономия. Затем она рассмотрела чёрный зрачок направленного ей в лицо ствола, а потом и женщину, державшую его в руке.
– Сколько мы с тобой не виделись? – спросила та. – Пять лет. Верно?
Айрин вздрогнула. В горле булькнуло:
– Б-б-боул…
– Обнимать я тебя, конечно, не стану, – скривилась нежданная гостья и мрачно уточнила: – Не за этим пришла.
Айрин исподлобья бросила на неё переполненный ненавистью взгляд, затем принялась материться сквозь зубы.
– Не надо лирики, – поморщился мужчина, обвёл рукой погром в комнате и уточнил: – Чем короче будут монологи, тем быстрее мы с тобой закончим.
Ответом была очередная порция брани. Боул совсем не понравилось, что Айрин как-то уж слишком быстро пришла в себя.
– У тебя есть минута для ответа на простой вопрос, – сказала она.
Самое ужасное, что Айрин только могла ощутить в своём нынешнем положении – это неизбежность грядущего вопроса и свою беззащитность перед ним. Немедленной помощи она вряд ли дождётся, а эта сучка настроена серьёзно. Впрочем, за Боул и раньше не замечалось склонности к розыгрышам.
Она решила потянуть время с надеждой, что Логар вернётся.
– Вопрос… – она прищурилась, пристально рассматривала мужчину. Худой, длинный, невзрачный, но какой-то уж слишком самоуверенный. Да и эта дрянь тоже. «Неужели им удалось прикончить Логара?! – предположение было невероятным, но от этого не стало менее пугающим».
Она повернула голову к женщине:
– Что за вопрос?
– Кто она? – прошипела Боул. – Кто она такая, эта мерзкая тварь? Та, которая превратила меня в калеку?
Айрин сплюнула и поинтересовалась:
– Где ты была столько лет?
Боул едва сдерживалась, чтобы не прибить её на месте. Веко судорожно подёргивалось.
– Там, куда вы отправили. И те, кто меня встретил, были во всех подробностях проинформированы о маршруте, – она криво усмехнулась и вытянула вперёд правую руку, продемонстрировав протез вместо кисти.
– Удобная штука, – издевательски хихикнула Айрин.
Боул ткнула ей в лоб стволом и процедила сквозь зубы:
– Выкладывай! Иначе проделаю дыру и посмотрю сама.
Айрин зажмурилась. Что ей было сказать: «Извини, мы просто решили, что тебе пора сдохнуть?». А ведь тогда ей всё казалось проще простого.
Боул размахнулась. Предплечье под протезом отозвалось на удар острой болью.
– Прострели ей что-нибудь, – предложил Патрик. – Например, колено.
Услышав его бесстрастный голос, Айрин вдруг протрезвела окончательно, а протрезвев, осознала – именно так и будет, если она продолжит упираться. Сейчас палец разъярённой Боул дёрнется, а она даже не поймёт, что в этом мире для неё всё закончилось.
– Не надо так на меня так смотреть! – внезапно завопила она, хлюпая разбитым носом. Если бы не наручники, то она бы разорвала внезапно воскресшую Боул в клочья. – Я в спутниковых картах ничего не понимаю!
Айрин скрежетала зубами и пыталась вывернуть кисти из стального капкана. Она ведь была уверена, что Боул давно сдохла. И Логар не сомневался. А тут, как снег в июле… У неё не укладывалось в голове, как та смогла уцелеть. Правда, судя по тому, как она изменилась, плата за жизнь оказалась высокой, а если принимать в расчёт изуродованную руку – чрезмерной. Сейчас же, глядя в перекошенное от бешенства лицо, она поняла, что смерть может быть какой угодно, но всё равно – это будет банальный конец.
– Сука…
«Так и знала, что наступит день, когда всё рухнет, – она лихорадочно искала слова, которые помогут выкарабкаться и уцелеть. – Эта дрянь что-то определённо разнюхала…».
– Это не я! – она пыталась докричаться до Боул. – Оглохла?!
В голове суматошно прыгали мысли. Тогда она осознанно совершила ошибку. Ошибку, которую нельзя исправить. А всё потому, что в январе были уж слишком крепкие морозы.
…Пять лет назад выдалась небывало суровая зима, которая и послужила причиной всему. Синоптики утверждали, что таких морозов уже сто лет не было, а Айрин до зубовного скрежета ненавидела холод, не могла к нему привыкнуть и постоянно мечтала о жизни у тёплого моря, – а тут, как по закону подлости, стужа стояла такая, что лопалась кора деревьев.
Боул каждое утро тащилась на стрельбище, где, наверное, и застудила мозги. Логар не выпускал телефон из рук, постоянно с кем-то связывался, что-то решал. Райно часами разглядывал спутниковые снимки и рисовал на них одному ему понятные символы. А она, не вылезая из-под стопки одеял, просчитывала тысяча сто первый вариант возможных финансовых вложений. В перерывах между расчётами вглядывалась в круговерть метели за окном и, проклиная всё на свете, ждала весну. И она не смогла отказаться, услышав сумму, названную в качестве аванса. Угрызений совести она не испытывала, а рука не дрогнула, принимая конверт с деньгами. Ведь это из-за Боул она была вынуждена торчать в этом жутком месте, постоянно чувствуя себя так, словно между ног воткнули сосульку.
За столом бара в лагере подготовки их было четверо. Четвёрка из тех, кто ещё держался на ногах: она, Логар, Райно и эта дрянь. Боул и не подозревала, что за чудовищная смесь плещется в её стакане – они постарались всё сделать чисто.
Так они сидели до поздней ночи. Сидели и пили. И когда эта отмороженная на всю голову сучка раздумывала, какую спичку вытянуть, Айрин в мыслях уже лежала на горячем песке полинезийского атолла…
Она вдруг почувствовала, как предательски наполнились слезами глаза.
Боул не сводила с неё бешеного взгляда. Мужчина свернул пробку у бутылки с водой. Та зашипела и выплеснула на пол значительную часть содержимого. Одновременно с этим звуком Айрин ощутила дикое желание немедленно добраться до унитаза.
– Мне надо в туалет! – заорала она.
– Можешь под себя! – отрезала Боул.
Мужчина повернул к ней голову.
– Я не против, – сказал он и отхлебнул прямо из горлышка.
Айрин заёрзала, скрестила ноги и сжала бедра: мочевой пузырь внезапно превратился в надутый до предела воздушный шарик и грозился лопнуть. Оставалось только ткнуть в него иголкой. И Боул охотно примерила на себя эту роль.
– Помочь? – она перехватила оружие за ствол, размахнулась.
Айрин сжалась в комок.
– Нет…
Удар пришёлся в скулу. Айрин со стоном завалилась на бок. Ощущение тёплой струйки между ног вызвало приступ тошноты. Она сглотнула и зажмурилась. Вид загаженного пола был мерзким, а унижение невыносимым.
– Надо же, – удивлённо протянул мужчина. – Тебе удалось напугать её до смерти.
Айрин распахнула глаза.
– Это Логар, – она вытерла подбородок о плечо. – Спроси, когда его встретишь, – почему этот ублюдок вдруг решил вставить себе новые зубы?
– И почему же? – угрюмо поинтересовалась Боул.
– Потому что это он! – завопила Айрин.
– По-твоему я не способна отличить член от вагины? – Боул крутнула стволом у виска. – Я спрашивала не о мужчине.
– Была… – Айрин сплюнула тягучую от крови слюну и скрипнула зубами. – Была и женщина… Красивая шлюха. Такая же, как и ты, но гораздо привлекательнее… Она… Логар сразу наделал в штаны, когда её увидел. Она напугала его даже больше, чем тот человек, который пришёл вместе с ней. А потом…
– Надеюсь, имена у них были? – перебила Боул.
– К женщине никто не обращался, и сама она всё время молчала. Так что найди её и спроси сама. А мужчина… Пять лет прошло… Не помню! – вдруг заорала Айрин. – Штунц, Штанц… Не помню!
– Штольц? – оборвал её вопли мужчина.
– Наверное… не помню точно… – Айрин кинула на него умоляющий взгляд. – Наверное…
Она задёргалась, пытаясь передвинуться на сухое место. От мокрого белья и леденящего страха вверх полз озноб. Она мелко дрожала и выстукивала зубами: от ненависти к Боул и жалости к себе.
– Достаточно! – заявил Патрик. Он вдруг почувствовал себя по-настоящему неуютно, суетливо прибавил звук телевизора. Потом затолкал бутылку с остатками воды в карман и двинулся к двери. Уже от порога с явной озабоченностью обратился к Боул: – У тебя три минуты.
Она отсалютовала ему стволом и сузила глаза.
Патрик поморщился. В этот момент Боул была великолепна. Пришлось отдать ей должное. Он, конечно, и сам любил всякого рода эффекты: изящность, наглость и много чего другого, что примешивалось к их профессии. Вот только сдохнуть он не собирался, потому что сразу поверил Айрин. Провернуть такую шутку с Боул мог только Штольц.
Дверь захлопнулась и всё изменилось в одну секунду. Боул, крадучись, прошлась по комнате и остановилась где-то за спинкой кресла.
– Не надо… – Айрин почти онемела от ужаса. Она отчаянно выворачивала шею, пытаясь увидеть, что та собирается сделать.
– Хотела бы оказаться на моем месте? – шёпотом поинтересовалась Боул.
– Не надо… – Айрин начала заикаться, глотая кровь и слезы. – Это всё Логар… У меня есть деньги. Есть! Я отдам всё!
– По большому счету, не всё можно измерить деньгами.
Голос Боул переполняла тоска, и Айрин вдруг осознала, что ни при каких обстоятельствах не останется в живых.
– Я не хочу… – простонала она.
– А вот я хотела. Очень хотела, но никак не могла сдохнуть.
– Б-б-боул…
– После операции я месяц находилась в полной прострации. Рыдала и не знала, что делать дальше. С тех пор слёз у меня нет, так, одна видимость влаги на ресницах. И все эти годы я просила Бога, чтобы он дал мне сил не сунуть голову в петлю, чтобы не отнял желание дотерпеть до этой минуты.
Теперь Айрин мечтала добраться до ног Боул, обхватить их намертво и умолять о прощении. Наручники не дали ей такой возможности.
– Это Логар…
Боул горько усмехнулась. Она вернулась в поле зрения Айрин, которая отчаянно дёргалась в оковах. Вытянув перед собой протез, прошептала, указывая на задёрнутые шторы:
– Чувствуешь шаги? Это смерть идёт за тобой. Ты только подожди. Осталось совсем немного.
Айрин практически обезумела. Уткнулась бессмысленным взглядом в одну точку на стене, где-то над плечом Боул. Нижняя губа затряслась мелко-мелко, как у ребёнка. Затем она перевела взгляд на окно. Протез стремительно опустился на её голову.
– А ведь какая отличная цепочка у вас получилась: зима, дурацкий спор и ещё множество мелочей, которые только теперь становятся значимыми, – Боул поднесла искусственную кисть к глазам, внимательно её рассмотрела и нахмурилась: – А закончится всё паскуднее некуда.
Она прижала ствол к затылку распластавшейся на полу женщины. Палец коснулся спускового крючка.
– Прощай…
Оглушительная тишина пахла порохом. Боул натянула плащ и ушла, кривясь всем лицом и бормоча под нос ругательства: почему-то вновь невыносимо заныли отсутствующие костяшки пальцев на правой руке.
Снаружи серел рассвет и по-прежнему шёл дождь. Боул задумчиво прикусила губу и заглянула в плачущее дождём небо. Подставив лицо холодным каплям, расправила плечи и глубоко вдохнула.
– Думала, не смогу, – тихо сказала она. – Всё-таки…
– Садись! – оборвал её исповедь Патрик и распахнул дверцу. – На поминки нет времени.
Боул скользнула на сидение рядом с ним.
– Кто он?
– Штольц? – мужчина вдавил акселератор. – Господи… Мне надо было сразу развернуться и рвануть из города, как наскипидаренному. И лучше бы ещё вчера… Вот какого хрена я с тобой связался, а?
– Единственная здравая мысль в твоей дремучей голове, – хмыкнула она. – Здравая, но запоздалая. Итак, кто такой Штольц?
Взвизгнули тормоза. Патрик поскрёб подбородок, затем нервно подёргал воротник.
– Мразь, – угрюмо сообщил он и спросил: – Тебе удалось выйти на кого-нибудь из команды Хромого?
– Скорее да, чем нет, – она слегка приподняла бровь. – И причём здесь он?
– Бар у заброшенного причала, – наконец неохотно сообщил он. – Тот, что рядом с остановкой трамвая у завода «Аргос» в рыбацком квартале. Шепни хозяину: бэ-три-ноль-семь. Если он ещё в деле, то это ускорит встречу.
Боул распахнула глаза и прошипела:
– Почему молчал до сих пор?!
Он поёрзал на сидении. Взглянуть в этот миг на искажённое яростью женское лицо хотелось меньше всего на свете.
– Почему-то не было уверенности, что нам окажут… э-м-мм… содействие. Но если существует шанс выбраться из передряги живыми, то было бы полной глупостью не воспользоваться и этим вариантом.
– Штольц так опасен? – небрежно поинтересовалась она.
– Нет, – буркнул мужчина. – Просто о тех, кто рискнул с ним пообщаться с позиции силы, я почему-то узнавал от твоего странного друга, от Корсо. Можешь не сомневаться – человек, который таскает трупы с прозекторского стола в холодильник, не понаслышке знаком со схемой утилизации.
– Не люблю скользкий кафель и запах формальдегида. Я в такие схемы не укладываюсь.
– Это пока не укладываешься… Пока он не узнал.
– Об этой суке?
– О том, что ты жива!
– Ладно, подбросишь меня поближе к потрошителям сардин на «Аргос». И с этой секунды никаких телефонных звонков – планируем действия только при личной встрече на старом месте. Не забыл, где?
– Забудешь тут, – поёжился Патрик.
– Кстати, – она провела ладонью по запотевшему лобовому стеклу и поинтересовалась: – А Хромой на самом деле хромой?
– С чего бы? – удивился Патрик. – Конечно, он не спринтер, но говорят, что прозвище «хромой» ему дали в одном африканском племени где-то в джунглях Тешоара. Вроде бы у них есть легенда об охотнике, у которого на плече тяжёлый мешок с костями врагов. Вот он и двигается рывками, как хромой – страшная ноша на одну сторону клонит.
– Он жил в Африке? – она напряглась. – Давно?
– Откуда мне знать, – Патрик переключил скорость. – А для тебя это имеет какое-то значение?
Боул промолчала.
Впереди были самые долгие сутки ожидания в её жизни.